Гавейн как натура простая и грубоватая, в которой еще сильно сказываются черты, характерные для дофеодальной эпохи, с точки зрения церкви и феодальных норм, был нравственно неприемлем. Первоначально он, видимо, выступал в роли возлюбленного королевы, избавившего ее от заточения в потустороннем мире. Лишь гораздо позже любовником Гвиневры стал не Гавейн, а Ланселот. И, конечно, именно Ланселот унаследовал многие черты, изначально свойственные Гавейну.
Тем временем Гавейну, который уже не считался исключительно образцовым персонажем, было «позволено» вернуть себе старые «безнравственные» черты. В результате роль Гавейна стала достаточно двусмысленной. Например, у Т.Мэлори, с одной стороны, Гавейн убил Ламорака, открыто нарушил слово, совратив Этарду после того, как поклялся отвоевать ее для Пелеаса. Все это никак не согласовывалось с кодексом рыцарской чести, и Гавейн выведен настолько опрометчивым, чувственным и жестоким, что даже собственный брат осуждает его.
С другой стороны, в рассказе о войне Артура и императора Люция Гавейну отведена героическая роль. И в конце книги, несмотря на то, что ненависть Гавейна к Ланселоту и решимость отомстить за своих родственников влекут за собой трагические последствия, его образ приобретает подлинно эпическое величие, чему, кажется, способствуют даже его недостатки. Вероятно, тут необходимо принять во внимание, что Мэлори пользовался как французскими, так и английскими источниками, и некоторые из этих противоречий объясняются методом его работы.
Конфликт Гавейна и Ланселота у Т.Мэлори символизирует борьбу двух разных идей, двух миров. Гавейн представляет собой старый мир, его наиболее глубокие чувства (например, чувство кровного родства). Ланселот олицетворяет собой новое (хотя, возможно, в силу архаичности исторического материала, положенного в основу артуровского цикла, и в этом герое идет борьба старого с новым), его верность - это верность вассала своему сюзерену. В этой схватке неустойчивое равновесие между двумя мирами, поддерживаемое Круглым Столом, рухнуло.
Не только образ Гавейна претерпевает различные изменения в ходе того, как под влиянием социокультурных причин трансформируется Артуриана - новое значение приобретают образ самого Артура (в ранних мифах большой интерес вызывает он сам, его деяния и взаимоотношения с окружающими; в поздних версиях героем, как правило, является один из рыцарей Круглого Стола, Артуру же отводится роль символа), идеалы, утверждаемые легендами (если вначале основной темой являются военные достижения, то позже проповедуются нормы куртуазного вежества) и т.д.
Рассмотрим первые письменные истоки формирования Артурианы. Упоминание Ненния об Артуре, датируемое 858 годом, где говорится о знаменитом военачальнике бриттов (dux bellonan), одержавшем двенадцать побед над англосаксами и пиктами, вряд ли можно считать мифологичным. Заметим, однако, что некоторые исследователи рассматривают его как указание на легенду об Артуре, к этому моменту уже прочно завоевавшую симпатии людей. Так, например, М.П.Алексеев аргументирует это тем, что «Гильдас (VI в.) еще ничего не говорит об Артуре, хотя подробно повествует о борьбе кельтов против англосаксонских завоевателей; ничего не сообщают о нем и англосаксонские источники, например, Беда, хроники»46. Итак, посмотрим, где берут начало литературные версии артуровского цикла.
Долгое время легенды об Артуре существовали лишь в устном народном творчестве, и латинские источники сообщают лишь о популярности артуровских легенд в кельтской среде (писавший в начале XII века Уильям Малмсберийский не без осуждения отмечал чрезвычайное распространение среди населения легенд об Артуре, которым в народе «бредят до сего дня»47). Эти источники, как полагал Э.Фараль, и послужили отправной точкой для Гальфрида Монмутского , его «Истории бриттов», появившейся примерно через десять лет после произведений Уильяма Малмсберийского, так как именно в этой книге Артур впервые изображен во весь рост как завоевывающий мир монарх, окруженный изысканным двором и храбрейшими рыцарями 48.
Гальфрид жил на границе Уэльса, его непосредственными покровителями были марчерские бароны, которые устанавливали в этой области новые формы феодальной власти. Его «История» была посвящена самому могущественному из них - графу Роберту Глостерскому, а для политической перестраховки и его врагу Стефану Блуа. Нет сомнений в том, что Гальфрид имел хорошую возможность ознакомиться с преданиями Уэльса. Как он утверждал, в его распоряжении была даже «одна очень древняя книга на языке бриттов»49, хотя никаких следов такой книги или чего-нибудь подобного не сохранилось. В любом случае, она могла бы дать ему лишь скудный материал. Возможно также, что он знал некоторые легенды, позже полностью забытые, ходившие в Корнуолле и Бретани.
Надо полагать, что такие предания действительно существовали и Гальфрид немало почерпнул из них для своей книги. В этой связи интересно, что, хотя Гальфрид не может вовсе не говорить о вере народа в чудесное спасение Артура, он по мере сил опровергает эту легенду. «История» Гальфрида немедленно завоевала прочную популярность, и все, кто в дальнейшем обращался к данной теме, очень много черпали именно из этой книги.
Остановимся подробнее на том, как Гальфрид повествует о легендарном короле. Прежде всего, в «Истории бриттов» Артур - мудрый и справедливый правитель. Как пишет А.Д.Михайлов, он «в изображении Гальфрида становится вровень с такими идеальными правителями (по представлениям средневековья), как Александр Македонский или Карл Великий. Но это еще не убеленный сединами мудрый старец, каким предстанет Артур в произведениях ближайших продолжателей Гальфрида Монмутского .
В "Истории бриттов" перед читателем проходит вся жизнь героя. Наибольшее внимание уделяется его многочисленным победоносным походам, тому, как он старательно и мудро "собирает земли" и создает обширнейшую и могущественнейшую империю. И гибнет эта империя не из-за удачливости или отваги ее врагов, а из-за человеческой доверчивости, с одной стороны, и вероломства - с другой»50. Наряду с военными достижениями Артура, Гальфрид сообщает нам об основных чертах его характера, тем самым закладывая основу мифа о «справедливейшем из королей»: «Отроку Артуру было пятнадцать лет, и он отличался неслыханной доблестью и такою же щедростью. Его врожденная благожелательность настолько привлекала к нему, что не было почти никого, кто бы его не любил. Итак, увенчанный королевской короной и соблюдая давний обычай, он принялся осыпать народ своими щедротами»51.
Именно Гальфрид Монмутский вводит в повествование о короле Артуре романтический мотив о губительности женских чар - «причиной гибели могущественной Артуровой державы является в конечном счете неверность Гвиневры, вступившей в любовную связь с Мордредом, племянником короля»52. (Заметим, что любовное соперничество между пожилым дядей и молодым племянником является сюжетом, наиболее часто используемым в мифологии. В дальнейших литературных обработках Артурианы он встречается не только там, где речь идет о Гвиневре, чьим любовником в более поздних интерпретациях становится Вальвейн (он же Гавейн) - еще один племянник короля Артура, и лишь потом Ланселот, но и в истории Тристана и короля Марка, истоки которой, по всей видимости, кроются в мифологии пиктов.)
В изложении Гальфрида прозвучали такие легенды, как битва короля с ужасным драконом, обитавшим на Горе Святого Михаила, а также создание Мерлином кольца Великанов - миф, и по сей день пользующийся определенной известностью. Так, например, Дж.Хокинс и Дж.Уайт в своей работе «Разгадка тайны Стоунхенджа» с некоторым неудовольствием замечают, что «среди историй относительно дивной жизни и былых времен подлинного сооружения, которыми пробавлялось позднее средневековье, наибольшей популярностью пользовалась та, которая приписывала создание Стоунхенджа Мерлину»53. Вообще Мерлин занимает в творчестве Гальфрида не менее значительное место, чем сам Артур. Помимо «Истории бриттов», где Мерлин действует в качестве советника и помощника таких правителей, как Аврелий Амброзии и Утер Пендрагон, а также прорицателя при Вортегирне, Гальфрид Монмутский пишет в стихотворной форме «Жизнь Мерлина», полностью посвященную этому персонажу и его деяниям.
Таким образом было положено начало литературным обработкам артуровских легенд. Как замечает Бернард Д.Н.Гребаниер в труде «Основы английской литературы»: «Написав то, что было по большей части фантастической историей Британии, которая начиналась с мифического поселения одного Брута, происходившего из Афин, Джеффри сделал это, главным образом, чтобы оправдать обработку изумительных деяний величайшего народного героя Артура. Различные французские поэты подхватили этот материал, и вскоре вокруг личности Артура выросла целая легенда»54. Посмотрим, как именно это происходило.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13

Историко-искусствоведческий портал "Monsalvat"
© Idea and design by Galina Rossi
created at June 2003

Элитные вакансии - работа в ярославле.