Книга Луллия "Libre del ordre de cavalayria" пользовалась необычайным успехом. Она была переведена на французский и кастильский языки, на средневековый шотландский (сэром Гилбертом из Гааги) и на английский (Уильямом Кэкстоном, английским первопечатником); три издания французской версии книги были опубликованы в самом начале XVI века. Таким образом, она считается классическим трудом, посвященным рыцарству в Европе (за исключением Германии), а потому нам с особым вниманием следует отнестись к тем наиболее ярким характеристикам рыцарства, которые в данном произведении предлагаются. Книга, разумеется - как того и следовало ожидать от Луллия - имеет несколько большую, чем "Ordene de chevalerie", религиозную направленность. У Луллия рыцарь-неофит непременно проходит обряд посвящения в церкви, и автору книги нужно обязательно показать, что неофиту полагается быть достаточно осведомленным об основах своей веры и о природе христианских добродетелей. Немало страниц там имеют ярко выраженный привкус идеологии крестоносцев. Однако мы постараемся ни в коем случае не заострять своего внимания на этом аспекте работы Луллия. Главное, как он считает, заключается в существовании гармоничных отношений между рыцарским сословием и духовенством, однако он, похоже, считает каждое из этих сословий вполне независимым и имеющим свою сферу влияния. Рассказ Луллия об истоках рыцарства ведется с позиций исключительно светских. Он настаивает на том, что рыцарям необходимо тренироваться, участвуя в поединках и турнирах, которые были запрещены церковью. Более того, рыцарство - и это Луллию представляется совершенно очевидным - весьма тесно связано со светской властью: рыцарь, в его понимании, является не только воином благородного происхождения, но и хозяином крестьян, и значительная часть его обязанностей подпадает под общие правила Закона и Порядка. Луллий действительно обращает особое внимание читателя на необходимость соблюдения рыцарем дисциплины - как тела , так и души - однако он же неоднократно повторяет: при столь строгих дисциплинарных установках необходим и некоторый отдых в виде, например, охоты и других видов спорта, а также рыцарю очень желательно иметь богатый дом, хорошую одежду и достаточно денег в карманах. И снова оказывается, что нам упорно предлагают все тот же "список" рыцарских свойств и качеств, с которым мы впервые столкнулись в рыцарских романах и который, похоже, никоим образом не связан напрямую с церковными представлениями о рыцарских добродетелях (хотя, по мнению Луллия, их можно, разумеется, все же как-то свести воедино): учтивость, верность, благородство, великодушие, смелость.
Безусловно, собственные религиозные воззрения Луллия оставили достаточно отчетливый след в его рассуждениях, однако же не менее очевиден в них и его рыцарский опыт, и временами он даже более очевиден, чем его миссионерские устремления. Немало мест в книге дают основания предполагать, что романы о Ланселоте и других рыцарях Круглого стола послужили Луллию, по сути дела, важнейшим источником и образцом для изложения всех своих воззрений на проблему рыцарства. А то, что он в качестве примера великодушия (largesse) описывает широту взглядов Александра Македонского, дает основания предполагать, что ему, вероятно, известен был тот совет, который Аристотель в «Романе об Александре» (1) дает великому царю: постарайся завоевать верность своих слуг, проявив к ним щедрость. Рамон Луллий, без сомнения , отличался широкой начитанностью в области светской литературы - особенно в юные годы, когда сочинял поэмы в духе трубадуров. Видимо, именно поэтому созданный им портрет идеального рыцаря хотя и глубоко проникнут идеями христианства, но в то же время на удивление свободен от излишней религиозности и чрезвычайно человечен, то есть во многих отношениях является продуктом культуры явно светской. Вряд ли стоит сомневаться, что такой портрет практически полностью отвечал общим настроениям и воззрениям рыцарского сословия.
Итак, Рамон Луллий с юных лет знал о рыцарстве немало. Что же касается Жоффруа де Шарни, автора третьего интересующего нас трактата, то он всю жизнь провел в рыцарских доспехах, в них и умер. Сеньор Пьер-Пертуи, Монфора, Савуази и Лиси, он впервые поступил на королевскую службу в Гаскони в 1337 г. В 1340 г. он защищал Турнэ от англичан, а в 1341 г. служил в Бретани в войсках наследника французского престола Иоанна (Жана), герцога Нормандского. В 1347 г. де Шарни был среди участников неудачного крестового похода Юмбера II , последнего независимого дофина Вьеннуа. В 1349 г. он возглавил отряд французов, пытавшихся внезапным нападением отбить Кале и вернуть его Франции. История отражения этого штурма силами Эдуарда III и сэра Уолтера Мэнни в мельчайших подробностях описана хронистом Фруассаром. (2) Когда его прежний командир, герцог Нормандский, стал Иоанном II Добрым, унаследовав французский трон, де Шарни получил очередное продвижение по службе; он также почти наверняка был членом рыцарского ордена Звезды, который Иоанн Добрый создал в пику Эдуарду III, учредившему орден Подвязки, а в 1355 г. Жоффруа де Шарни был назначен королевским знаменосцем - должен был нести боевой штандарт первых французских королей Орифламму, чудесное красное знамя Сен-Дени (Oriflamme de St. Denis), и охранять его, как зеницу ока. Защищая эту святыню, он и погиб в битве при Пуатье в 1356 г.
Жоффруа де Шарни на самом деле был автором не одной, а целых трех работ по рыцарству. Основные темы этих работ, хоть они и представлены весьма по-разному, в целом схожи. Форма одной из них, "Questions" - список вопросов, посвященных узловым положениям теории рыцарства; вопросы эти Жоффруа задает рыцарям ордена Звезды. Первая из трех групп вопросов касается поединков (то есть встреч рыцарей один на один на специальном ристалище); вторая посвящена турнирам (где состязаются группы рыцарей); а третья - войне. Увы, в книге не имеется ни одного ответа на эти вопросы; возможно, ответы на них так никогда и не были получены. Две другие работы Жоффруа де Шарни известны как "Livre" и "Livre de chevalerie"; первая стихотворная, вторая - в прозе, однако их содержание почти идентично и включает примерно те же рассуждения по поводу поединков, турниров, войн и так далее, что и в "Questions". Стихотворная работа в большей степени отмечена ехидным юмором автора - чего стоят, например, его предупреждения желающему стать рыцарем насчет возможных падений с коня и прочих неудобств и лишений, с которыми ему придется столкнуться на долгом пути - включая и такие позорные неприятности, как морская болезнь, которая, не исключено, станет сопровождать его во время очередного крестового похода. Прозаическая работа длиннее, значительно лучше отделана и, видимо, написана позднее. Если предположить, что трактат в стихах был создан, скорее всего, после крестового похода 1347 г., во время которого Жоффруа сам страдал от морской болезни, то прозаическое произведение можно, наверное, отнести к началу 50-х годов XIV века, как, по всей вероятности, и "Questions". Именно этот трактат в прозе и будет главным образом занимать нас. Во всех трех работах ощущается острый интерес Жоффруа де Шарни к рыцарскому кодексу чести и градации рыцарских свершении. Им руководит принцип: "Тот, кто достигает большего, более других ценен и достоин." Молодые люди с оружием в руках, отличившиеся в поединках, безусловно достойны похвалы, говорит Шарни, однако еще большей похвалы заслуживают те, кто отличился в турнире (следует отметить, что говорит он обо всех воинах, а не только о рыцарях: для него понятие "рыцарство" распространяется не только на тех, кто официально посвящен в рыцари). Однако и отличившиеся в турнирах должны уступить почетное место тем, кто добился славы в бою, ибо война - куда более суровое и достойное занятие, "превосходящее своей важностью все прочие способы использования оружия". Честь и хвала тем, кто служил в армии и отличился в сражениях на родной земле, но еще большего уважения достойны те, кто воевал в "далеких чужих странах", например в Италии, и там прославился в боях. Самые же лучшие - те, кто постоянно поднимался в славных деяниях своих с более низкой ступени на более высокую: те, кто еще в детстве любили слушать истории о великих подвигах воинов, кто, едва достигнув необходимого возраста, брались за оружие, чтобы участвовать в честных поединках, но при первой же возможности вступали в ряды тех, кто занимается "великим ратным делом"; это люди, которые, учась на собственном опыте, целеустремленно впитывали воинскую премудрость, желая твердо знать, как добиться успеха при осаде и штурме мощных крепостей, и, не раздумывая, отправлялись в полные опасных приключений походы в далекие страны. Однако же не менее, чем сами их подвиги, важны для нас мотивы их поступков. Те их товарищи, которых вперед позвала лишь жажда возможных военных трофеев, безусловно, тоже заслуживают похвалы, но не такой, какой достойны те великие герои, что устремляются навстречу опасности, желая лишь прославить свое имя. Слава при жизни имеет для Шарни самую большую ценность; как, впрочем, и предприимчивость, даже если герой уже немалого достиг. Вот почему, считает он, воину так полезно быть влюбленным - ведь тогда он станет искать еще большей славы, желая доставить удовольствие своей даме сердца. Представьте, каковы будут чувства этой дамы, когда ее избранник войдет в зал и все остальные - рыцари, благородные сеньоры и юные оруженосцы - поспешат восторженно приветствовать его, ибо слава его (bonne renomme) уже разнеслась по всему миру, но только ей одной, даме его сердца, будет известно, кому принадлежит любовь этого героя! Впрочем, весьма важно соблюдать и благоразумие: верный возлюбленный хранит свою любовь в тайне и не кричит на весь свет о своих любовных победах. Радость, которую рыцарь получает от такой любви, будет для него еще сильнее благодаря верности, а его решимость стать достойным своей дамы ничуть при этом не уменьшится.
Представления Жоффруа де Шарни о рыцарстве именно по этой причине кажутся нам в высшей степени человечными и привлекательными. Похоже, он считает, что танцы и пение всегда хороши для молодых, и ему явно приятно, когда среди рыцарей царят радость и веселье. Нельзя падать духом, какие бы удары ни обрушила на вас судьба, утверждает он, тем более что рыцарю всегда следует ожидать подобных ударов. Разумеется, всегда нужно содержать свое тело в строгости, соблюдать дисциплину и боевую готовность, однако, если вас угощают чашей доброго вина, нет необходимости отказываться, хотя и при том условии, что вы проявите умеренность и сдержанность. Полезно также, советует Шарни, прислушиваться к советам старых солдат и их рассказам о великих военных кампаниях, которые велись в дальних странах. И все же, несмотря на всю человечность этого автора, нельзя не заметить, сколь сильна христианская религиозная окрашенность его представлений о рыцарстве. Добрые, простые и храбрые рыцари считаются героями (preux); те, кто благодаря особому мужеству сумели подняться на более высокую ступень воинской доблести - это soulverain preux ("герои в высшей степени"); однако же есть и еще одна, особая, категория героев - plus soulverainement preux ("еще более героические личности") - именно они мудро полагают, что вся выпавшая на их долю слава дарована им милостью Господа нашего и Пресвятой Богородицы. Тот, кто надеется только на свои силы, в конце концов все же погибнет, считает Жоффруа, как о том свидетельствуют истории Самсона, Авессалома и Юлия Цезаря. А идеальным образцом для рыцаря может служить такой герой Ветхого Завета, как Иуда Маккавей, которого можно назвать и героем (preu), и храбрецом (nardi), и красавцем, но никак не гордецом; этот великий и благородный воин достоин вечного почитания, ибо погиб, сражаясь за дело Господне. Тот же из рыцарей, кого можно сравнить с ним, достигнет в своем сословии наивысшей славы и чести еще при жизни и удостоится вечного райского блаженства после смерти. Итак, по мнению Жоффруа, в своем движении к этим обеим целям, неразрывно между собою связанным, рыцарство превращается в некое христианское учение (или дисциплину), направленное на достижение человеком наивысшей своей цели - Спасения.

1  2  3  4  5